| Главная страница. | к началу текста | окончание | Диаграмма |
|
* * *
Система чинопроизводства, при ее очевидных недостатках, сохранялась в России вплоть до 1917 года. Чин, полученный на государственной службе, оставался мерилом общественной значимости его обладателя. При вступлении в службу будущий чиновник подписывал «Клятвенное обещание» Императору – «...верно и нелицемерно служить, и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови...и таким образом себя весть и поступать, как верному ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА подданному благопристойно есть и надлежит...». Выпускник Горного института имел право на чин десятого или (для менее успешных) двенадцатого класса, а чин девятого класса (титулярного советника) уже давал право на личное дворянство. Для производства в следующий чин, по крайней мере для чинов до шестого класса включительно, требовалось в среднем три года службы. Кадровым учетом классных чинов занималось Инспекторское отделение Горного департамента и, таким образом, выражаясь современным языком, горные инженеры были «номенклатурой» центральных учреждений горного ведомства. Немногие горные инженеры иудейского исповедания успели сделать нормальную карьеру, начав государственную службу до введения ограничений. Соломон Григорьевич Ганелин, Борис Маркович Файвишевич, Борис Ильич Копылов, Авраам Гиршович (Абрам Григорьевич) Цейтлин, Пейсах Веньяминович Оржеховский, окончили Горный институт в 1877–1879 годы, т.е. успели поступить в институт без всяких ограничений и до введения (в 1876) конкурсных испытаний. Окончившие позднее, в 1881–1884 годах, Наум Захарович Кошницкий, Моисей Исаакович Богданов и Лазарь Григорьевич (Германович) Рабинович, также были оформлены по Главному горному управлению, т.е. с правом чинопроизводства, сразу после окончания учебы. При введении в 1886 году запрета на определение евреев в государственную службу встал вопрос об увольнении уже работавших, об отчислении их от Главного горного управления с соответствующим прекращением карьеры (чинопроизводства). Но дело дальше переписки не пошло. Инженеры иудейского вероисповедания, состоявшие по горному ведомству, продолжали службу и к середине 90-х достигли седьмого и шестого классов чинов. Большинство инженеров-евреев так и оставалось служить на частных предприятиях: Б.М.Файвишевич и Л.Г.Рабинович – на угольных разработках в Донбассе, Б.И.Копылов и П.В.Оржеховский – на горных заводах Урала, Н.З.Кошницкий – в Обществе Путиловских заводов, М.И.Богданов – на Холуницких заводах в Вятской губернии. Только С.Г.Ганелин и А.Г.Цейтлин служили в казенных горнозаводских округах, первый – на Воткинском металлургическом заводе смотрителем, управителем цехов и заведующим старейшей на Урале заводской библиотеки, а второй – окружным инженером на Кавказе. Оба даже успели получить первые чиновничьи ордена – Станислава третьей степени (в 1883 и 1886 гг.). Евреи, горные инженеры этой волны были, в основном, сыновьями купцов. Все они до поступления в институт должны были окончить гимназии или реальные училища. Именно снятие в 1864 году ограничений по признаку вероисповедания при поступлении в эти учебные заведения открыло, наконец, возможность евреям реализовать право на образование, в том числе высшее, декларированное еще в царствование Александра I. Этот прорыв совпал с укреплением идей хаскалы (в 1863 было учреждено Общество распространения просвещения между евреями) и отражал назревшие перемены, прежде всего, в развитии экономики страны. В среде еврейского предпринимательства стала осознаваться ценность высшего технического образования. Появление в стенах Горного института в начале 70-х годов первых в его истории студентов-иудеев совпало и с другим примечательным событием, – фактическим снятием запрета на прием евреев в государственную службу. В 1872 году вышел указ, разрешающий определять в службу евреев – выпускников Технологического института. Это положение, по-видимому, распространялось и на выпускников Горного института. В 1877 году, после пяти лет учебы, первые евреи получили дипломы горных инженеров и были определены в службу с чином 10 класса (коллежского секретаря), – Соломон Григорьевич Ганелин направлен на уральский казенный Воткинский завод, Николай Соломонович Гринвальд – в распоряжение Ленского золотопромышленного товарищества (умер в 1878), Борис Маркович Файвишевич – на Пермские пушечные заводы. Выпуск 1877 года составлял всего 34 человека. В 1878 из 45 горных инженеров, выпущенных из института, евреев было двое, – Борис Ильич Копылов и Авраам Гиршович Цейтлин, в 1879 году – из 33 только один, – Пейсах Веньяминович Оржеховский. В начале 20 века горные инженеры иудейского вероисповедания еще могли продвинуться в чинах, хотя правительство и вводило все новые и новые ограничения. Например, специальным указом в 1900 году евреи были лишены права возведения в дворянское достоинство по достижении соответствующего чина на службе и при награждении соответствующим орденом (награждение чином или орденом вне службы не давало прав на дворянство). Притягательность государственной службы, хотя бы и без содержания от казны (т.е. лишь с зачислением по Главному горному управлению), определялась и тем, что в горном ведомстве находилась эмеритальная (пенсионная) касса, члены которой имели право при уходе со службы на неплохую пенсию из ее средств. Эта касса, одна из первых в России, возникла еще в 1860 году благодаря энергии тогдашнего начальника Штаба Корпуса горных инженеров Александра Абрамовича Перетца. * * * Евреи-христиане стали поступать в Горный институт, в основном, после 1886 года. Среди них – братья Рафаил и Николай Тонковы, Лев Борисович Левенсон и Михаил Владимирович Абрамович, Лев Лионелевич (Львович) Тове – будущий профессор Томского технологического института, Иероним Ильич Ефрон – сын знаменитого издателя, в дальнейшем преподаватель Горного института, Александр Авдеевич Оцуп (стал писателем, литературный псевдоним – Горный). О христианском вероисповедании некоторых евреев, окончивших институт в 1886 году и позже, свидетельствуют даты оформления документов, указывающие на незамедлительное вступление их в горную службу по окончании института. К этой группе примыкают горные инженеры – караимы, не имевшие, как и христиане, никаких ограничений в правах: Марк Ильич и Илья Моисеевич Казасы, Илья Осипович Кальфе. Из архивных данных можно узнать и о сравнительно редкой ситуации, – крещении евреев с полной заменой имени, отчества и фамилии. Так, выпускник Екатеринославского Горного института Анатолий Афанасьевич Антонов до крещения в шестилетнем возрасте носил имя Танхум. Отец его, Хуна, имел фамилию Аронович. Сохранилась копия свидетельства о «Всемилостивейшем разрешении мещанину г. Екатеринослава Афанасию Ароновичу и его семейству именоваться впредь по фамилии Антоновыми». Все же в ряде случаев установить вероисповедание на момент поступления в институт оказалось затруднительным из-за отсутствия в архиве Горного ведомства формулярных (послужных) списков евреев, так и не вступивших в горную службу. О принадлежности к еврейству мы можем судить подчас лишь по именам и фамилиям в общем списке выпускников Горного института с момента его основания, опубликованном в Горном журнале в юбилейном 1923 году. Евреями по отцу, записанными при рождении лютеранами (мать – немка), были горные инженеры Александр Абрамович Перетц, упомянутый выше, и его брат Николай. Крещеным евреем был и дед Ленина по матери, Александр Дмитриевич Бланк, служивший по горному ведомству медико-хирургом на Пермских заводах. Любопытно, что дед Н.К.Крупской, В.И.Тистров, был горным инженером. Известны несколько примеров перехода горных инженеров, евреев, в христианство уже после окончания учебы в институте. Частично, для окончивших после 1886 года, это могло быть связано с желанием поступить на госслужбу. Возможно, этим мотивировался переход в христианство братьев Эделя (Адольфа) и Мордуха (Марка) Фейгиных, Тодреса (Федора) Шейнина. Сказывалось, вероятно, и стремление горного инженера, еврея интегрироваться в православную среду, где ему приходилось работать. В жизни вне еврейской общины на первый план выступали интересы работы. Таковы, возможно, были обстоятельства принятия христианства Борисом Ильичем Копыловым, долгие годы трудившемся на частных горных заводах Урала. Обстоятельства его смерти (в 1907 году он был злодейски убит при ограблении заводской конторы) не могли оставить равнодушными коллег. В его некрологе, опубликованном в Горном журнале, дано пространное перечисление заводских объектов, выстроенных или реконструированным им. Находясь в службе на Кыштымских заводах, Б.И.Копылов представлял их продукцию на Международной выставке в Париже (в 1900 году), в частности, – знаменитое Каслинское художественное литье. Автор некролога проникновенно пишет о покойном: «Мягкий по своей натуре, он никому сознательно не причинил зла; не было случая, чтобы он намеренно оскорбил кого-либо из своих сослуживцев; напротив, он был снисходителен к их недостаткам, всегда, как мог, заступался за них и заботился об их благосостоянии...». * * * Выдающейся фигурой периода экономического подъема конца 19 – начала 20 века был горный инженер Лазарь Григорьевич Рабинович (1860–1934). Крупный промышленник и менеджер, он был также активным деятелем кадетской партии. После высылки заграницу за участие в событиях 1905 года он был избран в 1907 году гласным от Екатеринослава и Екатеринославской губернии во Вторую Государственную думу. Это обстоятельство, по-видимому, послужило основанием для включения в Еврейскую энциклопедию небольшой, в несколько строк, статьи о Л.Г.Рабиновиче, в которой год его рождения указан, к сожалению, с ошибкой. Из личных документов горного инженера Рабиновича, хранящихся в дореволюционном архиве Горного департамента, видно, что он родился в Каменец-Подольске, в семье купца 2-й гильдии, купеческого сына Герша-Бера Шломовича Рабиновича. Данное при рождении имя Лузер сохранялось, по крайней мере до 15-летнего возраста, хотя к этому времени отец стал именоваться Германом-Беером Соломоновичем. В списке выпускников и дипломе об окончании Горного института (1884 год) Рабинович уже назван Лазарем и в службе по горному ведомству, по крайней мере до середины 90-х годов, имел отчество «Германович». В интереснейших, единственных в своем роде воспоминаниях горного инженера Александра Ивановича Фенина, опубликованных в 1938 в Праге, Лазарю Григорьевичу Рабиновичу уделено несколько страниц. Речь идет о его деятельности в Донбассе в конце 19 – начале 20 века как активного предпринимателя, строителя и директора крупнейших угольных шахт, члена Совета съездов горнопромышленников Юга России. Говоря о его выдающихся способностях, Фенин обращает внимание на редкое сочетание «технических, административных и финансовых талантов». По мнению автора воспоминаний, это сочетание должно быть особенно редким у евреев, поскольку включает конкретное руководство промышленным предприятием, – «такая работа не слишком соответствует их очень живому, даже беспокойному характеру». По свидетельству Фенина, Л.Г.Рабинович уже в студенческие годы отличался «спокойной мудростью». Он был уравновешенным и скромным в своих потребностях человеком, очень много делавшим для других. После захвата власти большевиками Рабинович остался в России, поскольку не мог покинуть старую мать и больную сестру. В 1928 он был репрессирован. В пропагандистских материалах советского времени, естественно, о заслугах «вредителя» Рабиновича, арестованного по «шахтинскому делу», не упоминалось. Ни о его деятельности до революции по развитию Западного Донбасса (в частности, Рабинович реконструировал шахту «Грушевский антрацит» и строил крупнейшую шахту «Ирмино», на которой впоследствии А.Стаханов установил свой рекорд), ни о его усилиях по восстановлению Донбасса после Гражданской войны. В 1920 году он был персонально приглашен на работу в Главуголь и в 1921 принимал участие в Особой комиссии Данчича, изучавшей возможности восстановительных работ в Донбассе (Валериан Дмитриевич Данчич, потомственный горный инженер, был расстрелян в 1937). В 1923 Л.Г.Рабинович был переведен в Госплан, с 1925 – в трест «Донуголь». |
